Когда врач сказал мне, что я жду десять детей, мой муж чуть не упал в обморок.
Я до сих пор отчётливо вижу эту сцену: я лежу на больничной койке, сжимая руку Дэниела, пока доктор Харрисон водил ультразвуковым датчиком по моему огромному животу.
Его обычная улыбка медленно исчезла. Он нахмурился. Затем недоверчиво наклонился к экрану.
Наконец, он тихо сказал:
«Эмили… ты ждёшь десять детей».
Я нервно рассмеялась, уверенная, что это шутка.
Но когда он повторил свои слова, в комнате повисла тишина.
Дэниел несколько раз моргнул, его лицо побелело.
«Десять?» — прошептал он. «Как… один-ноль?»
Врач мягко кивнул.
На мгновение я не могла говорить.
А потом по моим щекам потекли слёзы: смесь радости, страха и полного недоверия.
Десять крошечных жизней внутри меня. Десять сердец бьются там, где когда-то было только моё.
В ту ночь мы оба не могли уснуть.
Мы лежали, уставившись в потолок, пытаясь представить невозможное: десять детских кроваток, десять бутылочек, десять крошечных душ, которые будут зависеть от нас.
Затем Дэниел взял меня за руку и сказал:
«Если Бог даст нам этих детей, Он даст нам и силы вырастить их».
Новость разнеслась по нашему маленькому городку в Огайо со скоростью лесного пожара.
Все называли это чудом Картера.
Соседи приносили подгузники, одежду, игрушки.
Незнакомцы присылали письма и молились.
Некоторые даже приходили просто посмотреть на «чудо-маму».
Я улыбалась в объективы, но в глубине души была в ужасе.
Моё тело росло слишком быстро, и боль становилась невыносимой. Каждую ночь я просыпалась, задыхаясь, хватаясь за живот, с ощущением, будто что-то разрывает меня изнутри.
К седьмому месяцу я больше не могла этого выносить.
Дэниел срочно отвёз меня в больницу Святой Елены.
Доктор Харрисон ждал меня.
Он посмотрел на экран УЗИ… и его лицо посерело.
«Эмили, — тихо сказал он, — один из них… не ребёнок».
Прежде чем я успела спросить, что он имеет в виду, меня пронзила волна боли.
Завыли сирены, и прибежали медсестры.
«Экстренное кесарево сечение!» — крикнул кто-то.
Я помню вспышки: яркий свет, холод операционной, голос врача, пытающегося сохранять спокойствие.
Медсестра тихонько считала:
«Семь… восемь… девять…»
А потом… тишина.
Когда я проснулась, операция уже закончилась.
Всё тело болело, горло пересохло, а Дэниел сидел рядом со мной, его глаза покраснели. Он взял меня за руку и пробормотал:
«Девять, дорогая. Девять маленьких воинов».
Слёзы застилали мне глаза.
«А десятый?» – едва успела я спросить.
Он на секунду замялся.
«Это был не ребёнок», – сказал он дрожащим голосом. «Это была фибромиома. Вот почему было так больно. Тело думало, что защищает десять жизней… хотя одна из них была ненастоящей».
Я плакала. Не из-за болезни, а потому, что месяцами я любила эту «жизнь» как свою собственную.
Последующие недели были самыми тяжёлыми в моей жизни.
Девять младенцев были крошечными, хрупкими, каждый размером с мою ладонь.
Их поместили в инкубаторы, окружив проводами и мониторами, которые тихонько пищали.
Я проводила с ними часы, прижимая ладони к стеклу.
«Продолжайте бороться, мои любимые», — прошептала я им. «Мама здесь».
Врачи называли их чудесами.
Медсёстры плакали, услышав их первые крики.
В новостях только и говорили, что о «девятке Картера».
Два месяца спустя доктор Харрисон впервые за несколько недель улыбнулся.
«Они достаточно окрепли, чтобы отправиться домой».
В тот день солнце залило детскую.
У нас было три кроватки, по три малыша в каждой. Дэниел посмотрел на них и рассмеялся сквозь слёзы.
«По три в кроватке. Неплохо для родителей-новичков».
Я улыбнулась, но почувствовала ком в горле.
«Мне кажется, одного не хватает…» — прошептала я.
Он обнял меня.
«Может, он и не пропал», — нежно сказал он. «Может, он просто напоминает нам, как драгоценны мы все девять».
Спустя годы наш дом наполнился шумом, беспорядком и любовью.
Смех девятерых детей наполняет каждый уголок. Иногда, наблюдая за их игрой, я возвращаюсь мыслями к той больничной палате: страху, молитвам, моменту, когда всё остановилось.
Люди до сих пор спрашивают меня о десятом ребёнке.
Я всегда улыбаюсь и говорю:
«Десятый не выжил… но он показал мне, насколько драгоценны остальные девять».
Потому что чудеса не всегда идеальны.
Иногда они приходят с болью и потерями.
Но даже среди страданий жизнь находит выход.
И любовь… всегда побеждает.
